— С предыдущей волны коронавируса прошло несколько месяцев. Что происходило в период затишья в больнице?
— Последняя вспышка была в январе. Тогда к нам как раз пришёл вариант «омикрон». Спад был серьёзный, была эпидемиологическая пауза, но ежедневно по 10−15 больных в нашу больницу всё равно поступало, не менее 60−100 коек всё время были заняты. Ковид никуда не исчезал. Мы не пустовали, мы не останавливали работу. Функционировали два стационарных и два реанимационных отделения.
— Какова, по вашим данным, сейчас ситуация в Ташкенте с коронавирусом?
— Сейчас опять пошла вспышка, это очередная волна. Мы наблюдаем рост заболеваемости уже больше недели.
— Какой вариант коронавируса сегодня преобладает?
— Результаты секвенирования (анализ генома вируса — ред.) показали, что среди заболевших преобладает вариант «стелс-омикрон». В республике секвенирование проводится только в Центре передовых технологий Министерства инновационного развития. Это очень сложное и дорогостоящее оборудование. Мы отправляем образцы, а они делают анализ.
— Образцы отправляют разные медучреждения?
— Да. В Ташкенте лечением коронавирусных больных занимаются только наша больница и «Зангиата-1».
— Чем вариант «стелс-омикрон» отличается от предыдущих?
— По сути, это тот же омикрон, просто другая его форма. Она быстрее передается, но вместе с тем можно отметить, что болезнь протекает легче, чем классический «омикрон» и «дельта». Последняя была самой страшной и тяжёлой.
Инкубационный период коронавируса других вариантов составлял 10−14 дней. У варианта «стелс-омикрон» признаки болезни проявляются буквально через день-два.
«Стелс-омикрон» похож на сезонный грипп, он значительно меньше поражает лёгкие и чаще протекает как простуда: боль в горле, высокая температура, которая держится день-два, лёгкие при этом чистые. При таком течении не требуется даже специфическое лечение, достаточно симптоматического.
Сейчас в нашу больницу обращается много людей, но госпитализации подлежит 30% из всех. Раньше мы госпитализировали 70−80% пациентов. При «дельте» — почти 90%. Сейчас большинство больных мы отправляем на амбулаторное лечение.
По-прежнему опасность болезнь представляет для пожилых людей, хронических больных, непривитых. Сейчас практически все госпитализированные пациенты непривитые. Привитых среди них единицы, большинство из них вакцинировались давно и не получали бустерную дозу.
— Вы ожидали такой рост заболеваемости?
— Да, это уже закономерно, это уже третье лето. Когда температура воздуха повышается, вирус распространяется быстрее. Кроме того, в холодное время года массовые мероприятия проводятся реже. Весной и летом люди оживают: торговля, мероприятия, свадьбы. Это тоже один из факторов.
— Вы готовились к этому росту?
— Мы всегда были готовы. У нас всегда был запас лекарств, коек, кислорода. Мы находимся в постоянной боеготовности.
— Какова сегодня заполняемость больницы?
— У нас сегодня 318 больных (по состоянию на 29 июня — ред.) при мощности 2014 коек. Ежедневно поступает в районе 50 пациентов. Сейчас и срок лечения сократился. Раньше пациент средней тяжести лечился в среднем неделю. Сейчас где-то пять дней. За это время люди выздоравливают.
— Зачем держать две функционирующие ковидные больницы рядом при такой низкой нагрузке?
— Заранее знать заполняемость никто не может. Когда была «дельта», и этих двух больниц не хватало. Тогда в городе открывали пять или шесть распределительных центров, и они были полные. Эту эпидситуацию предугадать никто не может.
— Есть ли смысл законсервировать одну из больниц?
— В данный момент нет. К тому же больницы «Зангиата-1» и «Зангиата-2» не дублируют профиль друг друга абсолютным образом. Они («Зангиата-1» — ред.) принимают детей и беременных. У нас есть отделения экстренной хирургии и гемодиализа.
Отделение гемодиализа в больнице «Зангиата-2».
Даже в мирной жизни, когда никаких пандемий не было, инфекционные больницы функционировали постоянно, хотя они всегда заполнены сезонно. Но их никто не консервирует, потому что эпидемиологическую опасность невозможно предвидеть. Если вдруг будет вспышка, никто не успеет ничего развернуть. От того, что наша больница функционирует, мы все отделения не содержим. Когда у нас был спад, мы держали всего четыре отделения. Больница не давала большую нагрузку на бюджет, но в то же время была наготове.
— Сейчас вы возвращаете медперсонал?
— Да. Мы открыли уже пять отделений. Если так дальше пойдёт, придётся ещё открывать.
— Много ли тяжёлых пациентов по сравнению с предыдущими годами?
— Немного. Во время «дельты» мы открывали семь реанимационных отделений, но их все равно не хватало. Сейчас намного легче. Многие переносят вирус так, что даже не знают, что у них ковид. Но мы должны привыкнуть к этой инфекции. Теперь она всегда будет сопровождать нас. Но предвидеть появление более заразного или смертоносного варианта невозможно.
Вирус тоже живой организм. Он находит пути обхода иммунитета, и путём естественного отбора выживает самый сильный вариант, который вытесняет другие. «Уханьского» варианта в мире уже нет, он не выявляется. Даже «дельту» вытеснил «омикрон».
— Почему вариант, который протекает у людей легче, сильнее, чем тот, который протекал тяжелее? Почему «омикрон» вытеснил «дельту», если «омикрон» протекает легче?
— Вирусу не выгодно убивать своего хозяина. Когда человек умирает, вирус тоже умирает. Вирусу выгодно быстрее распространяться, но жить дальше. Поэтому появляются более заразные, но менее смертоносные варианты.
— Нужно ли госпитализироваться при выявлении поражения легких на МСКТ?
— Обязательно.
— При каком проценте поражения?
— Для нас процент не имеет значения, потому что процент поражения — это всего лишь процесс. У человека на снимке может быть 1−2%, а через несколько часов это может превратиться и в 20−30%. Лёгкие могут очень быстро поражаться. На МСКТ мы фиксируем поражение на данный момент.
— Во время «дельты» больницы, кажется, не госпитализировали, если процент поражения был ниже определенного порога.
— Мы смотрим не только на процент поражения. В первую очередь оценивается состояние больного. Когда врач осматривает пациента, он делает прогноз. Есть группа риска: пожилые, с сахарным диабетом, сердечно-сосудистыми и онкологическими заболеваниями, ВИЧ-инфицированные. Если коронавирусом заражался человек из группы риска, ни на какие проценты мы не смотрели. Оценивался ряд признаков плюс процент поражения. У нас были больные, у которых легкие были поражены на 5−10%, но при этом они были тяжелыми за счёт других заболеваний.
Кроме того, нужно учитывать, что при «дельте» мы старались брать самых тяжелых — тех, кто нуждается в кислородной поддержке. В период пика у нас и на тяжёлых больных не хватало коек. Сейчас мы обязательно госпитализируем, если есть пневмония.
— При каком состоянии человеку нужно отправиться в больницу или вызвать скорую?
— У каждой бригады скорой помощи есть экспресс-тесты. Если есть ковид, пациентов доставляют к нам. Есть набор симптомов, которые для нас важны. Самый главный — одышка. Человек сам чувствует, что ему не хватает воздуха. Это уже признак поражения. Ещё один симптом — низкая сатурация. Пульсоксиметры сейчас есть у всех — вещь недорогая, продаётся в каждой аптеке.
В целом люди самостоятельно приезжают к нам, когда считают нужным. Основная нагрузка на больницу сегодня не связана с госпитализацией. Основную нагрузку составляют обращения. Раньше «Зангиату» обходили как чумной барак, сейчас врачи просто не успевают обслуживать амбулаторных больных.
Сложилась такая ситуация, что при малейших признаках простуды люди всей семьёй приезжают сюда провериться. Это создаёт серьёзные риски. Ковид не обнаруживается вовсе у порядка 30% обращающихся. Но создавая толпу в приёмном покое, они точно заразятся, потому что часть приехавших точно больны ковидом. И маска при такой концентрации вируса не спасёт.
Вчера у нас было около 200 обращений. Мы госпитализировали лишь 53 человека. То есть 150 человек просто приехали, сдали тест, получили рекомендации врачей. Но не у всех 150 человек тест был положительным.
Это большая проблема для нас. Амбулаторных больных у нас не должно быть вообще. Во всех районах Ташкента созданы специальные круглосуточные поликлиники. Человек может спокойно обратиться туда, сдать ПЦР-тест. Там врачи оценят состояние, сделают назначение. Поликлиники мониторят состояние больных, звонят им. Если требуется, они рекомендуют обратиться в «Зангиату».
— Есть ли новшества в лечении варианта «стелс-омикрон»?
— Принципиальных новшеств нет. Просто лечение стало проще. Если раньше мы больше использовали «Ремдесивир» — эффективный, но токсичный препарат, — то сейчас используем его значительно реже, только в тех случаях, когда болезнь протекает тяжело. В основном обходимся более лёгкой терапией.
— Можете ли вы дать рекомендации по амбулаторному лечению?
— Нужно учитывать, что у человека могут быть сопутствующие заболевания. При таком сценарии лечение должно подбираться индивидуально, потому что хронические заболевания при ковиде усиливаются.
Но если выделить голый ковид, у нас есть ковид-бокс. Его государство выдаёт бесплатно. Мы тоже выдаём ковид-бокс больным, которых не госпитализируем. Есть набор препаратов для детей и взрослых. Медикаментов вполне достаточно для лечения лёгкой формы: там аскорбиновая кислота, парацетамол, цинк, гидроксихлорохин.
— Имеет ли сейчас смысл вводить масочный режим и карантинные ограничения?
— Это абсолютно бесполезно. Во-первых, масочный режим давно всем надоел, он соблюдаться не будет. Но есть смысл носить маски в закрытых помещениях с большим скоплением людей — это самая опасная среда для заражения. На открытом воздухе маска просто не нужна. Но в закрытых людных помещениях мы рекомендуем носить маску.
Что касается жёстких ограничений, с их помощью невозможно остановить распространение вируса. Это не столько воздушно-капельная, сколько аэрозольная инфекция — вирусы висят в воздухе. Человек круглые сутки не может находиться в маске, поэтому этим распространение вируса не остановишь.
Даже Китай начал понимать, что жёсткие ограничения не принесли нужного эффекта. Недавняя вспышка показала, что у населения нет коллективного иммунитета. Они понадеялись исключительно на вакцинацию, но коллективный иммунитет тоже нужен. В Китае переболело мало людей, потому что они все по домам сидели, поэтому они все стерильные.
Тем не менее, вакцинация остаётся самым эффективным способом защиты от тяжёлого течения болезни.
— Рекомендуете вакцинироваться?
— Обязательно. И ревакцинироваться, потому что вакцина даёт временный эффект. Иммунитет человека к вирусу постепенно снижается, поэтому вакцинация должна стать сезонной, как от гриппа и пневмонии.
Если с получения последней вакцины прошел год, нужно получить бустер. Есть мнение, что эффективно прививаться не тем препаратом, которым прививались в предыдущий раз. Это не доказано, но есть такое мнение, поскольку механизм действия вакцин немного отличается, другой вид даёт больший толчок иммунитету.
В нашей больнице мы не вакцинируем, потому что мы лечим. Если человек заболел, ему уже нет смысла прививаться. Вакцинировать надо здорового человека, потому что полноценный иммунитет вырабатывается в среднем через месяц после прививки.
— Какие ещё рекомендации вы можете дать гражданам, чтобы не заболеть?
— Носить маски в закрытых людных помещениях и вести здоровый образ жизни, потому что ослабленного человека любая инфекция всегда берёт лучше.
Полезные материалы «Газеты.uz» о вакцинации от коронавируса и восстановлении после болезни
- Как правильно восстанавливать легкие после пневмонии. Рекомендации фтизиатра.
- Интервью с вирусологом, PhD Дильдорой Секлер о вакцинации.
- Как работают вакцины от коронавируса? Какие бывают антитела и тесты на их определение? Почему нет смысла сдавать эти анализы? Интервью с Дильдорой Секлер.
- Есть ли смысл вакцинироваться после болезни, если организм «помнит», что болел. Интервью с биотехнологом, доктором биологических наук Алишером Абдуллаевым.
- Влияют ли вакцины на ДНК человека.
